Алексей Мамонтов: будет тяжело, мы пойдем вперед  

© Из архива А.Мамонтова

14,8 млрд долл. США составил объем чистых продаж иностранной валюты крупнейшими экспортерами в декабре 2023 года. Цифру обнародовал Центробанк в своем аналитическом отчете «Обзор рисков финансовых рынков» (на момент подготовки этого материала январский отчет еще не был опубликован). Согласно данным ЦБ РФ, настоящий рекорд по покупке валюты в декабре установило население, приобретшее ее на 179 млрд руб. Большая часть покупок пришлась на доллары и евро. На этом фоне курс рубля оставался волатильным и незначительно снизился по отношению к доллару (на 1,0%). В отчете ЦБ отмечает, что причинами падения стали сезонный рост спроса на валюту, падение цен на нефть и выкуп прав собственности на активы компаний из недружественных стран.

Впрочем, какими бы ни были события, происходящие на валютном рынке внутри РФ, главной проблемой к началу нового 2024 года большинство участников российской экономики считают проблемы не курса и его колебаний, и даже не принудительные меры госрегулирования валютного рынка, а глобальные сбои в системе международных расчетов. В январе случился новый виток обострения на этом направлении. Турецкие банки вдруг стали тотально отказывать российским компаниям в проводке платежей. Турция, ставшая за последние два года основным плацдармом для импорта в РФ, внезапно испугалась вторичных санкций США и Евросоюза до такой степени, что стала блокировать все сделки, в которых мог быть замечен «российский след». Как может развиваться мировая финансовая система в новой макроэкономической реальности, что делать российскому бизнесу, чтобы оставаться в ней успешным? Эти темы будут ключевыми на предстоящем в апреле Международном конгрессе финансистов, который организует Московская международная валютная ассоциация (ММВА). Ключевые вопросы о будущем российской и международной финансовых систем мы задали президенту ММВА экономисту Алексею Мамонтову. В финансовых кругах он хорошо известен как один из организаторов биржевого движения в стране и создатель современной инфраструктуры российского валютного рынка. О долларе и его судьбе в глобальной экономике, о регулировании и либерализации валютного законодательства в России тоже спросили. Когда-то Алексей Мамонтов судился за нее с самим Центробанком, а что теперь?  

— Каким был 2023 год для рубля и доллара внутри РФ?

— Год создал громадные проблемы для российских компаний — участников внешнеэкономической деятельности в платежах и расчетах. Сегодня главная головная боль бизнеса и российских банков, как проводить платежи с другими странами. Для обхода санкционных ограничений приходится использовать разнообразные схемы, искать банки, которые смогут открыть счета российским гражданам и компаниям, но их остается все меньше. Ситуация становится все напряженнее. Те же турецкие банки фактически прекратили проводить платежи, хотя еще в 2022 и 2023 годах активно обслуживали россиян, и это, что называется, «дружественные» нам страны. Уверен, что год запомнился громадными проблемами с платежами и рядовым гражданам. Многие имели счета за рубежом, участвовали в операциях с ценными бумагами. Сейчас все эти средства находятся в «спящей» зоне с перспективой быть замороженными.

— А как вы оцениваете поведение доллара внутри РФ?

— Никак, потому что его внутри у нас практически нет. В прежние времена порядка 75% международных контрактов заключались в долларах. Сегодня их число сократились втрое. Контракты в американской валюте появляются только тогда, когда к этому обязывают обстоятельства, и это исключительные случаи. Внутри РФ спрос на доллары в основном спекулятивный, у граждан он также возникает в определенных случаях, скажем, при релокации. В 2024 году поведение доллара и его использование россиянам будет столь же вялым. К тому же ЦБ как крупнейший держатель активов в американской валюте оказался обезоружен, поскольку все его зарубежные резервы в долларах заморожены.

— Как бы вы сегодня оценили спрос на доллар внутри РФ?

— Спрос сегодня носит в основном локальный характер. После объявления спецоперации и мобилизации он был естественным. Реакция правительства была вполне адекватной, и всплески удавалось купировать при помощи дополнительного регулирования. Умно было ввести именно точечную обязательную продажу валютной выручки. Решение не коснулось многих категорий МСП, а те, кого оно напрямую затронуло, и так были обязаны продавать валюту. К тому же дополнительные обременения сильно ограничили возможности спекулянтов.

— Что отражает сегодняшний курс рубля к доллару, можно ли считать его рыночным?

— Курс всегда рыночный и всегда отражает состояние экономики, кроме советского времени, но и тогда он отражал косность системы.

— Чем сегодня является доллар для большинства россиян?

— Отношение к нему у граждан стало более толерантным, нет пристального наблюдения за курсом, как это было раньше. Необходимости использования населением доллара практически нет, при этом есть существенные ограничения, например, снять валюту с зарубежных счетов нельзя, стимулов пополнять их не осталось. Сократилась мотивация к поездкам за рубеж. Об этом мало говорят, но сейчас в Европе наблюдается гонение на россиян, порой дело доходит до криминала. Творится настоящая вакханалия в отношении русских. Сегодня русофобия в Европе переходит все границы, выплескивается за все края, в том числе это касается и держателей счетов, банковских карт. Россияне находятся в очень опасной зоне.

— Согласны, что пришло время переосмыслить и переоценить роль, значение американского доллара для российской экономики?

— Мы вынуждены это сделать, хотя для нас это огромный негатив и издержки. Отказ от использования доллара как валюты платежа создает громадные проблемы. Все бравурные заявления, что мы себя освободили от долларовой зависимости, переориентировались на другую, все это пустые слова.

Доля РФ в мировой экономике, в международных расчетах, участие в ВЭД и на рынке капиталов и так были в пределах 1,5% и продолжают сокращаться. Как актор мировой финансовой системы РФ в значительной степени теряет. Не надо поддаваться иллюзии, что мы наконец-то отвязались от доллара, эта пропаганда нужна для поддержания хоть какого-то оптимизма. Тяжелые времена только наступают.

— Банковская система РФ приобрела или потеряла от всего, что происходит с валютой и международными платежами?

— Потери большие, но за все заплатят клиенты. Многие банки еще и прибыль извлекут, просто увеличат комиссию, если, конечно, они допущены к этим возможностям. Сегодня этот негатив компенсируется только тем, что бизнес наконец-то получил доступ к громадным государственным ресурсам, не напрямую, а посредством вливания в оборонку и другие секторы, но раньше о таких инвестициях со стороны государства предприниматели и мечтать не могли. Другой вопрос, а что всем нам делать дальше, скажем, если мы и через два года не сможем завершить спецоперацию или завершим ее на невыгодных для себя условиях, или не сможем вовремя перестроить огромнейший ВПК?

— Какой курс выгоден экономике РФ?

— Курс всегда выгоден для одних и невыгоден для других, все зависит от момента, в котором находится экономика. Сегодня нашей экономике необходима модернизация. Она была в повестке минимум последние 50 лет, шла ни шатко ни валко, без радикальных перемен. Сейчас у нас внутренний спрос не удовлетворяется, поскольку импорта стало меньше, надо многое производить самим. А, чтобы наладить производство, зачастую приходится ввозить импортное оборудование — расчеты все равно идут в валюте. При курсе 100 рублей за доллар возможности бизнеса проводить инновации и модернизацию значительно сокращаются. Сегодня нужен курс, по крайней мере, 80, а лучше 75 руб. за американский доллар, тогда возможности идти вперед остаются. Возникает другая проблема, как пополнять бюджет, за счет чего? Расходы растут: соцвыплаты, оборонные, госпрограммы — конечно, бюджету выгоден курс повыше.

— Возможно ли обеспечить баланс за счет госрегулирования?

— Если вы о роли ЦБ, то сегодня он не ключевой игрок, он кастрирован с точки зрения влияния на рынок, у него нет резервов. Он как голый король: может вводить обременения, осуществлять валютный контроль, но это все так, по мелочи. Да, Банк РФ остается актором последней рублевой ликвидности, «хозяином станка», и на этом, пожалуй, все. Единственное, чем сегодня может заниматься ЦБ, каким процессом управлять, — это инфляцией, для этого у него есть карт-бланш.

— Кто командует парадом на внутрироссийском валютном рынке?

— По сути, сам рынок, хотя инфраструктура во многом нарушена. И сейчас все ждут санкций на НКЦ. Если они будут введены, тогда непонятно, как будут ходить доллары в РФ, валютные операции получат новые обременения, мотивация к обороту доллара пострадает еще сильнее.

— В 2000-ые вы выступали за отмену обязательной продажи валютной выручки, в судебном порядке оспаривали подобные решения ЦБ. Спустя 20 лет ваша позиция изменилась?

— Повторюсь, что в нынешней ситуации не стоит переоценивать влияние ЦБ на валютный рынок. По нашим оценкам, 88% валюты и так продавалось внутри РФ. Сегодня обязательная продажа не является обременяющим фактором для большинства компаний, которых она касается. Двадцать лет назад ситуация была другая. Тогда это обязательство по продаже валюты вводилось после дефолта, касалось всех, и плюс ко всему были установлены сжатые сроки продажи, чуть ли не неделя. К тому же двадцать лет назад малый бизнес практически не высовывал головы, в экспорте активно не участвовал, ему дай бог было на внутреннем рынке реализоваться. А вот у крупных компаний из-за решения ЦБ были проблемы. Помимо обязательной продажи, были введены жесткие санкции против нарушителей в виде штрафов, и они были очень высокие, для многих это были очень высокие издержки. К тому же часто компании не укладывались в установленные сроки и попадали под штрафы.

Важный момент еще и в том, что два десятка лет назад российская экономика остро нуждалась в притоке иностранных инвестиций. Кроме того, наша банковская система на две трети фондировалась за счет займов за рубежом. При таких вводных обязательная продажа обременяла привлечение средств. Бизнесмены говорили, что жесткое регулирование валютного законодательства чуть ли не на 1% увеличивало стоимость иностранных заимствований. Помимо обязательной продажи существовал порядок, при котором эта продажа осуществлялась только на одной площадке — Московской бирже, что понижало возможности бизнеса маневрировать и повышало его издержки. Получив такую эксклюзивную возможность, Московская биржа моментально подняла тарифы в 30 раз, сделала это одномоментно. Что это, как не монопольное право, извлечение выгоды из своего монопольного положения? Тогда мы оспаривали сам порядок такой продажи в Верховном суде и выиграли. Кроме этого, было вынесено предписание ФАС. Таким образом, нам удалось доказать, что любые ограничения, если они обременяют кого-либо, вызывают соблазн злоупотреблять своим положением и конкурентным преимущественным правом. Сейчас другая экономическая ситуация, поэтому в этом механизме нет такой угрозы, он практически никак не влияет на компании, которых касается. Госрегулирование оборота валюты как фактор не столь существенный, он почти не работает. К тому же сейчас нет внешнего фондирования, вопрос привлечения инвестиций из-за рубежа практически не стоит. Двадцать лет назад экономика была нацелена на создание максимально благоприятного инвестиционного климата для внешнего инвестора. Сегодня практически нет внешних инвестиций.

— Выходит, что либерализация валютного законодательства РФ, за которую вы всегда ратовали, сегодня не нужна?

— Либерализация нужна, несмотря на те факторы, которые я назвал. Капиталы и так к нам не идут, а мы внутри создаем дополнительные препятствия — это нелогично. Напротив, необходимо демонстрировать, что мы «френдли», «лавли». Валютное законодательство необходимо поддерживать в либеральном виде. Где-то до 2020 года у нас было одно из самых либеральных валютных законодательств в Европе, мы в этом смысле многого достигли. Летом 2021 года были сняты ограничения по репатриации валютной выручки для большинства компаний, и мы шли по пути дальнейшей либерализации. Спецоперация нас вернула на рубежи 2021 года. Ужесточать валютное законодательство не нужно. Оно работает, оно достаточно комфортное для ведения бизнеса внутри и снаружи. Оно стало жестче, но не стало запретительным.

— Дедолларизация — это миф или возможное будущее: есть ли уже сегодня в мировой экономике предпосылки к постепенному отказу от доллара как единой мировой валюты?

— Предпосылки есть, и они очевидны. Мы видим постепенное ослабление позиций США на многих мировых рынках. Появляются новые игроки, не только КНР, Индия, все большее число стран играют заметную роль в глобальной экономике. Предпосылки к уменьшению роли доллара точно есть, но процесс этот нельзя назвать стремительным, а отказ от доллара существенным, это будет преувеличением. Да, идет замещение американского доллара другими валютами. РФ активно идет по этому пути, но еще раз напомню, что наша доля в мировой торговле очень невелика, поэтому Россия не может существенно повлиять на мировую дедолларизацию. Однако у этого процесса есть и другие триггеры. То, что сегодня происходит в мировой торговле, международных платежах, — нонсенс. Попирателями общих законов и правил выступают развитые страны, их порядка тридцати, те, которые идут единым санкционным фронтом. Но если кто-то думает, что проблемы, возникающие благодаря действиям этой тридцатки, касаются лишь ограниченного круга стран, то это не так. И лучше не злорадствовать по этому поводу, так как последствия сразу проецируются на всю мировую экономику. Впрочем, я уверен, что дедолларазиация должна происходить только в позитивном ключе, это должно быть движение в сторону развития новых систем расчетов, а не так, как сейчас, когда все воюют против всех.

— Когда-то мы уже наблюдали, как евро стал второй мировой валютой. Сегодня вы видите новых кандидатов, которые способны повторить этот путь?

— Самый очевидный кандидат — юань. Но я думаю, что КНР пока не готова открыть свой рынок. Как только будет решена проблема двух юаней, китайская валюта станет реальным соперником доллару и евро. Но Китай еще сам не уверен, надо ли ему это, ведь наличие двух юаней во многом обеспечивало КНР чрезмерно высокие темпы развития ВВП. Кто же от такого откажется; думаю, что китайцы пока к этому не готовы. Для подобного шага нужны сильные аргументы, я не вижу предпосылок, чтобы в ближайшие пять лет ситуация изменилась.

— Каких перемен в мировых расчетах стоить ждать от наступившего года?

— Мы живем в мире, где черные лебеди летают стаями, а белых не видно. Я же являюсь сторонником того, что перемены в мировой экономике должны происходить эволюционным путем и очень медленно. КНР долго шла к сегодняшнему результату, несмотря на всемирно осуждаемые способы политического и экономического управления. Мы же еще пятьдесят лет назад хотели модернизироваться, но в итоге пришли к 1991-ому году.

Потом, где-то до 2010 года, РФ сохраняла высокие темпы роста, с 2010 по 2021 года было время «около нуля», у этой отметки замер наш экономический рост. Но это было время бурного роста малого частного предпринимательства. В стране действовало довольно стабильное налоговое законодательство, сформировалось прогрессивное налоговое администрирование. Да, негатив отрицать нельзя. Как справедливо кто-то заметил, государство одной рукой подсаживает, а другой осаживает. Но движение было, оно приносило заметную пользу экономике РФ, хотя на росте ВВП это не сильно отражалось. Перемены, которые происходили в этом «детском саду», радовали «родителей», прежде всего, государство.

— С экономической точки зрения чем были последние два года для РФ?

— В 2022 году мы получили неожиданный, внезапный импульс. Я сразу начал говорить, что приветствую происходящее, чем вызвал поток проклятий и обвинений на свою голову. Истекшие два года показывают, что мы использовали этот импульс. Экономика пришла в движение. Экономический блок правительства как минимум может поставить себе в заслугу оперативную реакцию — было и есть много помощи со стороны бюджета.

Всю парадигму российского бизнеса перевернуло, он попал в ситуацию турбулентности. В значительной степени это создало предпосылки для роста, который мы пока и наблюдаем. Экономисты сбились с ног в поисках причин, за счет чего возник рост. Понятно, что за счет гигантских вливаний бюджета, но теперь подключаются и другие факторы. Да, пока мы больше всего преуспели в «пожаротушении», то есть в решении горящих вопросов. Теперь нам предстоит большее — перевезти всех «пострадавших» в «новое жилье», то есть создать новую инфраструктуру. Мы должны заняться ее строительством.

Меня порадовало, что, когда начали вводиться санкции, мы не предались панике. В том же 1998-ом дефолт разнес всю экономику, превратив ее в руины. Это был результат панических настроений, отказа от всех рыночных завоеваний, звучали призывы к ужесточению всего, хотели даже вводить фиксированный курс рубля, как в советское время. Почему мы тогда и вели борьбу за либерализацию, мы считали, что надо открываться. У всех этих запретов высокая инерция, к тому же возникает соблазн ужесточать дальше. Так можно было дойти до национализации. Мы это проходили в 1930-ые годы, когда государство стало монополией во всем.

В 2022 году тоже звучали разные призывы, но во властных эшелонах было понимание, что запрещать и закрываться нельзя. Было принципиальное решение — не трогать МСП, создавать ему еще более благоприятные условия, и это во многом примирило меня с тем, что происходит. Я понял, что нет паники и хаоса. Бизнес и государство пытаются создать предпосылки к диверсификации экономики. Сегодня мы слышим призывы к приватизации, она остается в повестке. Я думаю, что демонополизация в ряде отраслей создаст новые импульсы для привлечения инвестиций, технического обновления. Некоторые предприятия требуют национализации. Я считаю, что тому же «Норильскому никелю», убыточному предприятию, нужны эффективные управленцы, которые будут реально развивать предприятие. Сколько оттуда было выкачено прибыли… То, что там происходит, — безобразие. Возможно, стоит вести речь о смешанной форме собственности. Я понимаю, что будет много крику, если тронуть «Норильский никель», но это те самые активы, которые могут приносить пользу государству, а не конкретной группе собственников, которые не развивают этот актив.

— Какие у вас ожидания от 2024 года?

— Факторы, которые последние два года толкали нашу экономику вверх, прежде всего, бюджетные вливания, будут сходить на нет; если не подключатся другие, мы точно увидим снижение роста ВВП. Это неизбежно, как бы мы не упирались рогом. Но мы недооцениваем живучесть нашего предпринимательства — искренне ею восторгаюсь. Российские предприниматели обладают способностью находить выход из самых ужасных обстоятельств. Для всех 2024 год будет тяжелее, чем предыдущий. Я хотел бы, чтобы он был тяжелее, потому что именно тяжелые вызовы несут в себе огромную созидательную энергию. Если будет тяжело, мы пойдем вперед. Давайте молиться за тяжелый год, который принесет нам рост.