Анатолий Вассерман: Взаимодействие — ключ к свершениям

© Из архива А. Вассермана

_{Автор: Анатолий Вассерман} 

Стих 27 главы 18 Благой Вести от Луки уверяет: невозможное человекам возможно богу. Как атеист считаю своим долгом напомнить: бог помогает разве что тем, кто помогает себе сам. Но в то же время вынужден признать: не только человеку в единственном числе, но и человекам в сколь угодно множественном возможно далеко не всё.

Но ведь и богу в единственном числе, и богам в сколь угодно множественном (на протяжении большей части своей истории люди сочиняли отдельного бога для каждой конкретной задачи, так что в некоторых мифологиях богов насчитывается куда больше, чем людей) также посильно далеко не всё. Так, формула «не могут даже боги сделать бывшее небывшим» известна с античных времён. Святой (с 1323.07.25 по григорианскому календарю) Томмазо (Фома, 1225–1274.03.14), сын Ландольфа, графа Аквинского, в «Сумме теологии» — полном своде выводов из накопленных к его времени теологических трудов — привёл эту формулу как пример того, что противоречащее самой сущности разума исключено даже из божия всемогущества. Йоханн Кристоф Йоханн-Каспарович фон Шиллер (1759.11.10–1805.05.09) в пьесе «Орлеанская дева» (1801) отметил: против глупости сами боги бороться бессильны. А уж парадоксальный вопрос «раз бог всемогущ, может ли он создать такой камень, что не сможет его поднять» много веков служит одним из мощнейших инструментов оттачивания богословского искусства заметания под ковёр сомнительных мест теории.

Есть в математике понятия потенциальной и актуальной бесконечности. Актуальное уже бесконечно, когда оказывается целью внимания исследователя (и соответственно в сколь угодно отдалённом прошлом и будущем). Потенциальное же — конечное в каждый конкретный момент, но не имеет ограничений на дальнейший рост и рано или поздно превзойдёт любой намеченный предел. Не вдаваясь в теоретические тонкости, отмечу только, что в большинстве применений (не только математических, но и физических, и в других точных и гуманитарных науках) оказывается достаточным представление о потенциальной бесконечности, актуальная же формирует множество парадоксов, и большинство из них удаётся преодолеть разве что созданием новых теорий, а то и новых концепций. Понятие же бога относится к актуальным в математическом смысле бесконечностям. В 2007-м мне в статье «Дилогия атеизма» даже удалось показать, что предположение о бытии божием порождает парадоксы, не совместимые с существованием наблюдаемой нами реальности.

В любом случае на какие бы то ни было виды божьей помощи можно надеяться, но не рассчитывать. Следовательно, нужно разобраться: каким образом и в какой степени мы сами можем преодолевать препятствия — в том числе и созданные самостоятельно, причём не только по недомыслию, но и в качестве побочных эффектов наших же достижений (с незапамятных времён известно: почти все недостатки — продолжение достоинств).

Фридрих Фридрихович Энгельс (1820.11.28–1895.08.05) отметил: когда у общества появляется потребность, она движет науку вперёд больше, чем десятки университетов (в те времена почти вся исследовательская деятельность была сосредоточена в высших учебных заведениях). Значительную же часть потребностей мы порождаем сами. В том числе и созданием всё новых возможностей. Например, пока не было развитой электроники — никто и не нуждался в радиоприёмниках, магнитофонах, компьютерах, не говоря уж о вездесущих нынче смартфонах, совмещающих сотни функций, а тем более о той технике, что появится завтра. Соответственно, чем больше мы уже нашли, тем острее потребность в новых поисках и тем активнее человечество вынуждено их вести.

Радиоинженер (в частности, автор — ещё в 1945-м! — идеи размещения ретрансляторов на геостационарной орбите) и писатель Артур Чарлз-Райтович Кларк (1917.12.16–2008.03.19) в книге «Profiles of the Future» (1962, в русском издании — «Черты будущего») сформулировал три закона развития современной науки: 1) если заслуженный, но престарелый учёный говорит, что нечто возможно, он почти наверняка прав; если же он говорит, что нечто невозможно, он почти определённо ошибается; 2) единственный путь обнаружить пределы возможного — уйти за эти пределы, в невозможное; 3) любая достаточно развитая технология неотличима [с точки зрения менее развитых технологий — А.В.] от магии. Значит, о непосильности человекам рассуждать можно в настоящем времени, но вряд ли в будущем.

Жизнь каждого из нас конечна. Поэтому и будущее время для каждого ограничено. Но предел жизни человечества в целом пока не известен. В рамках ныне известных физических законов наше Солнце проработает в нынешнем режиме (а наш организм эволюционно подогнан именно под него) ещё несколько миллиардов лет (мы за это время несомненно придумаем способ обойтись без Солнца, заменить его или перекочевать к другой приемлемой для нас звезде). Наша вселенная просуществует в приемлемом для нас состоянии ещё никак не менее десятка миллиардов лет (опять же мы успеем найти способ сохранить её нужные нам свойства или создать для себя новую). Поэтому можно считать человечество потенциально бесконечным в математическом смысле. Хотя, увы, вряд ли актуально бесконечным: мы не только, в отличие от соответствующего современным представлениям бога, сформированы в поддающемся исследованию конечном прошлом, но и можем исчезнуть в конечном будущем.

Раз наша бесконечность потенциальная, но не актуальная — невозможное человекам всегда было, есть и будет. Но всё больше невозможного ранее становится возможным. Если не человекам нынешним, то хотя бы будущим.

Ещё в конце 1980-х один коллега, будучи в состоянии, напоминающем начало депрессии, спросил меня: в чём смысл жизни? Я ответил рассуждением: смысл каждого процесса — в его результате; результат каждой конкретной жизни не даёт повода к безудержному оптимизму: следовательно, жизнь каждого из нас обретает смысл только в контексте жизни человечества в целом; значит, смысл жизни в том, чтобы после нас она была лучше, чем до нас. С тех пор и по сей день так и не нашёл причин дополнить данный вывод.

Увы, далеко не всегда возможна уверенность, что некое действие улучшит жизнь хотя бы самого действующего: не говоря уж ни о чём прочем, чем проще и быстрее достигается желаемый результат, тем вероятнее нежелательные побочные последствия. Тем не менее цель громадного большинства людей — именно улучшение жизни, причём чаще всего не только собственной: ведь во взаимодействии с другими можно достичь несравненно большего, чем в одиночку, а потому благополучие других в конечном счёте способствует и нашему.

Необходимость заботы о грядущих поколениях не столь очевидна: ведь пользоваться плодами их деятельности сам источник заботы не сможет. Ричард Клинтон-Джонович Докинз, чьи труды стали основой современного представления о механизмах биологической эволюции, объяснил эту потребность в книге «The Selfish Gene» (1976, в русском издании «Эгоистичный ген»). Наш облик формируется уникальным для каждого (за исключением однояйцевых близнецов) сочетанием вариантов генов — средств управления выработкой белков, но каждый вариант каждого гена существует во множестве копий, передающихся по наследству. Даже гены тех, кто непосредственно не участвовал в продолжении рода, присутствуют у их бесчисленных родственников. Значительная часть действий живых существ формируется ради продолжения копирования генов (не только наших собственных, но и способных взаимодействовать с нами организмов — от явно паразитических до столь же явно полезных для нас). Соответственно забота о будущем — развитии всех нас как единого целого в потенциальной бесконечности — сформирована эволюционно. Куда проще и полезнее продолжать эволюцию, чем пытаться противостоять ей. Значит, и взаимодействовать надо не только с современниками, но и — опосредованно — со сколь угодно дальними потомками.

Полагаю, употреблённая в процитированном синодальном переводе изрядно устарелая форма «человекам» намекает на неизбежную слабость одиночек — даже когда их много, но между собою (и с будущими поколениями) они не сотрудничают. Непосильное человекам посильно людям!