©

Герой мартовского номера уверен, что у России достаточно активов, которые можно монетизировать, есть мощный интеллектуальный потенциал для развития прорывных цифровых технологий, но, чтобы перезапустить экономику, правительству не хватает стратегического видения. При этом Андрей Поденок, президент Межрегиональной общественной организации «Московская Ассоциация предпринимателей», президент Ассоциации экспортеров и импортеров, — давний противник политики Банка России, не скрывает своей критической позиции о состоянии дел в экономике и предлагает повторить опыт Виктора Геращенко, чтобы страна могла выбраться из затянувшегося пике.

Андрей Поденок стоял у истоков создания старейшей бизнес-ассоциации в стране. Московская ассоциация предпринимателей работает более 30 лет. Несмотря на «столичное» название, имеет представительства в регионах России и за рубежом, всего их более 50. Гораздо дольше герой номера — с 1986 года он – предприниматель, создал первый в России хозрасчетный Молодежный центр «Спектр» раньше, чем в стране появился закон о кооперации. Если в России учреждают новое бизнес-объединение, будьте уверены, его обязательно туда позовут, и не в качестве «свадебного генерала», а для того, чтобы автоматически повысить индекс доверия бизнеса. Вот, например, на сегодняшний день Андрей Поденок является вице-президентом НП «ОПОРА»; заместителем председателя Комитета по развитию частного предпринимательства, малого и среднего бизнеса Торгово-промышленной Палаты РФ — список можно продолжать, но зачем? В бизнес-кругах он хорошо известен, а потому, когда грянул первый российский локдаун, многим предпринимателям стало ясно, что без посторонней помощи они не вытащат бизнес из этой ямы, у Андрея Поденка беспрестанно зазвонил телефон.

16 марта в Московской ассоциации предпринимателей заработал антикризисный штаб. Кто бывал в офисе МАП, знает, что он похож на вечно бурлящий котел: всегда кто-то ждет в приемной, звонят все телефоны, а сам Андрей Евгеньевич в непрерывных переговорах. В таких условиях мы и брали интервью. Поговорить нам все-таки удалось: спросили о макроэкономике и о том, где скрыты внутренние резервы России, о мировом закулисье и конкуренции с IT-гигантами за мировое господство. Но начали с анализа практической помощи бизнесу со стороны МАП и государства в сложный ковидный год. Досталось всем! Но больше всего — банкирам (преимущественно из ЦБ) и чиновникам, которых Андрей Евгеньевич ласково называет «красивописаки». Критиковать имеет право тот, кто сам делает, — справедливо заметите вы, поэтому начинаем с того, как МАП видит систему поддержки бизнеса, и чем сама ассоциация может помочь реальному сектору экономики.

— Как бы вы оценили по десятибалльной шкале трудности, возникшие у бизнеса в прошлом году? На чем Штаб, созданный Московской ассоциацией предпринимателей, сосредоточился в своей работе, чем конкретно помогали бизнесу?

— Мы открыли антикризисный Штаб еще 16 марта 2020 года — сразу пошел шквал звонков от предпринимателей, чей бизнес «подвис» во время первого локдауна: не у всех были оборотные средства, кто-то совсем не имел финансового запаса прочности. К тому же государство обязало предпринимателей сохранять рабочие места — все это одновременно свалилось на головы бизнесменов и вызвало всеобщий шок. Долговая составляющая российского бизнеса копится еще с 2008 года, по правде говоря, предпринимательское сообщество от того кризиса не до конца оправилось, не по всем долгам заплатило. Потом был еще кризис 2014-ого года. А ведь еще такое понятие, как внутренний займ, когда предприниматели берут в долг деньги друг у друга под проценты — такая практика по-прежнему жива, при существующих ставках по кредитам в банке от нее нет смысла отказываться. Так вот, объем этого внутреннего долга довольно большой, его официальная статистика не учитывает, в общем балансе экономики страны эта денежная масса никак не отражается.

Подобные ситуации, когда один бизнесмен должен другому, а отдать не может, а тот требует, потому что самому деньги нужны срочно, обостряются именно в кризисные времена. Естественно, что в пандемию их стало гораздо больше. Предпринимателям нужны были деньги на решение оперативных вопросов, и они вспомнили о должниках. Ассоциация и я лично — мы все вынуждены были искать пути решения, находить ресурсы, чтобы разрешать подобные конфликты цивилизованно.

В период пандемии нам удалось поспособствовать тому, чтобы закрыть несколько уголовных дел, возбужденных в отношении предпринимателей, кого-то даже удалось вытащить из тюрьмы. Наш антикризисный штаб занимался такой практической борьбой за права предпринимателей, благо, у наших юристов была возможность, несмотря на локдауны в регионах, без ограничений передвигаться по стране. 

Наш антикризисный штаб проводил системную административную работу с момента, когда был объявлен первый общенациональный локдаун. Мы понимали, с какими серьезными проблемами столкнется бизнес, что его работа будет практически парализована, а инструментов борьбы с этим нет. Мы одними из первых обратились в правительство с просьбой признать возникшие обстоятельства форс-мажорными, чтобы у наших предпринимателей появилась возможность хоть как-то возобновить деятельность. Это был тот правовой базис, который был необходим для реанимации предприятий. Его же не существовало, надо было создавать — мы взяли это на себя, не стали дожидаться, когда неповоротливый административный аппарат правительства развернется в эту сторону, создаст документ и пропустит его по всем инстанциям.

К этой работе мы подключили всех наших юристов, мы спешили создать правовые условия для возобновления работы компаний. Это был огромный пласт, по сути, законотворческой деятельности, которую мы добровольно взяли на себя, чтобы «поднять волну» и помочь правительству оперативно принять необходимые документы.

— Какие меры господдержки по итогу коронавирусного года вы бы отнесли к эффективным, а какие считаете бессмысленными и бесполезными?

— Для нашего государства, бюджета принятые меры действительно беспрецедентны —
 в таком объеме госбюджет еще никогда не помогал частному бизнесу. Но нам есть с чем сравнивать, мы собирали мнения у членов МАП, у многих из них есть бизнес в других странах, они рассказывали, как помогали частному сектору правительства разных стран. В той же Франции предпринимателям перечислили 80% от среднегодовой выручки их компании. А российское правительство сделало по-другому: сказало бизнесменам, вы возьмите кредиты под выплату зарплаты, а мы потом посмотрим, возмещать вам их или нет, в зависимости от того, сохраните вы занятость или уволите людей. В этом процессе было много технических сбоев, когда предпринимателям отказывали даже в такой поддержке: 1 рубль просроченной задолженности по обязательным платежам или по другим формальным признакам — на поддержку уже можно не рассчитывать. За рубежом помощь оказывали без выставления дополнительных условий со стороны правительства.

Во время пандемии мы не останавливали работу ни на один день — мы были нужны предпринимателям как никогда. Видя, в каких условиях приходилось работать бизнесу весь 2020-ый год, мы решили учредить медаль «За защиту бизнеса» — нам очень хотелось поощрить бизнес, который выживал в сложнейших обстоятельствах.

— В разгар пандемии МАП выступил с инициативой создания профильной ассоциации — НПК «НПО Спецзащита». В нее вошли производители СИЗ. На волне роста заболеваемости в мире спрос на их продукцию многократно увеличился, удалось ли его монетизировать?

— Мы все сделали вовремя: создали новую отрасль с нуля, объединили восемь тысяч предприятий, вместе с ними прошли путь от модернизации станка по производству одноразовых масок до налаживания комплексных поставок. В кратчайшие сроки собрали пул заинтересованных компаний, модернизировали одну из модификаций станка, в два раза увеличив его производительность. Его сразу же захотели купить предприниматели, чей непосредственный бизнес встал: рестораны, фитнес-центры. Мы дали им возможность заработать на волне спроса, благодаря чему они выжили. Сейчас спрос на СИЗ упал, но даже тот, что есть, поддерживает пострадавших. Это была практическая помощь малому бизнесу со стороны МАП. Следующий шаг — мы запустили маркетплейс по реализации СИЗов, в нем можно купить маски с серебряным наполнением, такие в мире больше никто не производит. Сейчас мы анализируем рынок одноразовых медицинских перчаток и, если увидим свободные ниши, будем направлять наши усилия по их развитию. 

— Какие еще возможности для российского бизнеса вы видите, во что стоит вкладываться сегодня?

— В «цифру». У нас никак не получается наладить выпуск хороших отечественных автомобилей, но если в России берутся за ядерную бомбу, то все удается, и довольно быстро — видимо, менталитет такой. Сегодня мы предлагаем развивать собственные высокие технологии: например, создать кристалл, микросхему, которая сможет защищать IT-системы, в том числе государственные, обеспечивать безопасность страны от вторжений, «прослушек» и других угроз.

Мы сегодня не там шпионим. Наши конкуренты — мировые корпорации, которые давно зашивают в материнскую плату каждого произведенного телефона чипы, способные считывать и передавать информацию. Пользователь об этом может даже не знать, но по факту это так, технологических ограничений на это нет. Или возьмем приложения того же Марка Цукерберга, с помощью которых общаются пять миллиардов человек, — в них накапливаются гигантские потоки данных. Война за мировое господство, лидерство идет конкретно между этими технологическими гигантами. Мы же сегодня предлагаем российским властям создать собственную цифровую платформу с информационной защитой, благодаря этому мы получим гигантский входящий трафик абонентов, которые хотят защититься, стремятся к конфиденциальности. Но для этого нужна политическая воля высшего руководства страны. Команда сверху — развивать цифровые платформы именно открытого типа, не интегрировать в них чипы для слежения и передачи персональных данных пользователей. Технологически Россия опережает многих, но у нас проблемы со стратегическим видением. Да, мы не можем конкурировать с Intel, которая производит отличные процессоры, и не надо. Мы можем с помощью создания своей цифровой платформы сделать качественный рывок вперед, забрать у мировых корпораций миллиарды абонентов. Это и есть стратегическое видение развития экономики —
 то, чего нам сегодня так не хватает. Мы же вместо того, чтобы перехватить инициативу, пускаем на российскую территорию Huawei, подписываем с китайской корпорацией соглашение о том, что они у нас будут развивать сети 5G, — зачем?

При поддержке Московской ассоциации предпринимателей ряд научно-производственных объединений прорабатывает возможные варианты, чтобы наладить внутреннее производство кристаллов, чипов, микросхем в Зеленограде. У нас в стране накоплен достаточный научный потенциал, чтобы развивать высокие технологии, пока же мы на нашу «поляну» пускаем конкурентов, отдаем им право быть лидерами на нашей же территории.

— Экономический кризис только начинается. Что бы вы предложили в качестве эффективных антикризисных мер, которые простимулируют рост российской экономики?

— Начну отвечать на ваш вопрос вот с какого примера. Единственный быстрый, ощутимый рост экономики, сразу на 7%, был при Евгении Примакове в бытность его премьер-министром и Викторе Геращенко, который в тот период занимал должность главы ЦБ. Они начинали восстановление с самого дна, потому что российский бюджет тогда представлял собой дыру, которую нужно было срочно чем-то закрыть. Как Геращенко сразу на 40% поднял баланс страны? Закрыл валютную позицию. Я бы предложил в сегодняшних условиях повторить этот опыт. Исходные данные сегодня для этого даже лучше, чем у США и Европы, где денежная масса не подкреплена резервами. У нас же есть неинфляционные активы, которые можно монетизировать. Но при этом надо понимать, что, если деньги попадут на валютную биржу, тогда автоматически вырастет курс доллара по отношению к рублю. Кстати, этот путь выбрал Китай. Да, они еще в большем объеме, чем даже американцы, имитировали денежную массу, но они вкладывали деньги в промышленность, в итоге их ВВП подрос. Правда, они настроили много того, что не нужно: города, которые стоят полупустые, мосты, которые никогда не окупятся, но они генерировали при этом высокий КПД.

Уверен, что для России это был бы не менее эффективный путь. Если бы правительство инвестировало денежную массу в инфраструктурные проекты, мы бы смогли заново «запустить» всю экономику, восстановив и увеличив объемы внутреннего потребления. Ведь каждый инфраструктурный проект — это целая цепочка потребителей, которые вместе способны дать мощный синергетический эффект.

— Вы не раз говорили: лучшее, что государство может сделать для предпринимателя, — создать ему потребителя. Как сегодня это можно быстро и эффективно сделать?

— Что такое потребитель на Западе? Один раз в три года он может позволить себе купить новую машину, раз в семь лет — новый дом. В нашей же стране уровень доходов населения таков, что люди не могут себе позволить сбалансированную продуктовую корзину. Без внутреннего или внешнего потребителя экономику развивать невозможно.

— Вы активный критик политики Банка России. Что не так делает ЦБ, и как это вредит экономике России?

— Такой денежно-кредитной политикой, которую сегодня проводит ЦБ, мы поддерживаем доллар. Хочется задать вопрос: на кого работаем? Считаю, что самым уместным и грамотным шагом, с точки зрения экономиста, было бы повторить опыт Геращенко, который смог вытащить экономику России из пропасти.

Если уровень межбанка в стране больше, чем доходы обрабатывающей промышленности, это крах. Все по классике, это основы, прописанные в учебниках по экономике. Сегодня государство находится в зоне технического исполнения, странно, почему оно ограничивается только этой функцией. Рубль —
 это «кровь» экономической системы. Если в крови есть «метастазы», это значит, что экономика парализована.

— Как сегодня России выйти из системного кризиса и «очистить кровь от метастаз»? 

— Есть разные примеры в мировой практике, хотя по большей части европейские экономики выходили из кризисов нищими. Но, например, Германия однажды сделала очень разумную вещь: правительство передало предпринимателям заводы за одну марку, но землю под ними оставило за собой. Чтобы запустить производство, бизнес вынужден был провести коммуникации, это прямая капитализация земли, которая как актив оставалась за государством.

Нечто похожее сделал Петр Столыпин, когда провел земельно-ипотечный займ и тем самым монетизировал экономику, позволил стране развиваться.

Сегодня в России с монетизацией активов серьезные проблемы, своим рублем мы стимулируем чужую страну, кидаем в топку американской экономики собственные ресурсы, а в итоге получаем обвал внутреннего курса и всей экономики. Такое ощущение, что экономисты, которые сегодня принимают решения на государственном уровне, были двоечниками в университете, иначе они бы следовали хоть какой-то теории — пусть западной, либеральной, пусть классической. Сейчас же их действия не укладываются ни в одну экономическую теорию.

Россия стала членом Международного валютного фонда, мы взяли на себя обязательства имитировать денежно-валютную массу исключительно под золотовалютные резервы. Никто не пришел к президенту и не предложил: давайте выйдем из МВФ, а рубли будем монетизировать с помощью натуральных активов. Нам нужна стратегия, которой у нас пока нет, есть только планы.

Важно, чтобы в правительстве весь аппарат понимал, что делает. Сегодня из-под чиновничьих кабинетов выходят документы, которые никто никогда не читает до конца. Это чистой воды графомания. Это документы «для галочки», а не системные стратегии, которые реально воплотить в жизнь. Сейчас не время махать флагами, нельзя проявлять дилетантизм — ситуация не та. «Красивописак» и «красивомарак» много, чиновничий аппарат нацелен на повышение KPI, но при этом все остается на бумаге, на деле кардинальных улучшений мы не видим. Это и есть техническая функция, на которой сосредоточилось государство. Например, было решено убрать регуляторную гильотину, а по сути это мало что даст, так как структурно экономика от этого не поменяется.

Ни один губернатор не прочтет за всю свою бытность на посту столько документов, сколько строчит госаппарат. Как в решении конкретных экономических задач губернатору поможет вся эта писанина? Никак. Потому что государство, исполняющее техническую функцию, напрочь оторвано от реалий. Еще пример, чтобы не сложилось ощущение, что я огульно обвиняю правительство в чем-то: мы хотим развивать экспорт, но при этом себестоимость продукции российских производителей не позволяет им быть конкурентными на внешних рынках — рубль падает, себестоимость растет. Я называю это «лозунговым» подходом к экономике. Раньше, когда я приходил в чиновничьи кабинеты с какой-либо инициативой, я встречал людей заинтересованных, у них была гражданская позиция, они были готовы помочь. Сейчас таких нет, потому что все загружены никому не нужным документооборотом.

— Что можно противопоставить этому технического подходу к работе с реальным сектором?

— Сформировать реальное потребление внутри страны или за ее пределами. Почему Россия в свое время приняла решение войти в ВТО? Чтобы экономика государства росла, численность населения (количество потребителей) должна быть не менее 300 млн человек. В 1990-ые мы столкнулись с резким падением внутренней популяции, к тому же и уровень потребления внутри страны был близок к нулевой отметке — у людей не было денег ни на что. Да, им раздали ваучеры, они стали номинальными собственниками заводов, но акции стоили две бутылки водки, а не «Волгу», как обещало тогдашнее правительство. Чтобы поднять благосостояние народа, необходимо было сделать так, чтобы все эти предприятия заработали, чтобы их продукция продавалась, а этого не случилось.

Тогда одной из мер поддержки российской экономики стало вхождение в ВТО — России нужен был потребитель, если его нет в своей стране, его надо было найти за ее пределами. Так возникла идея вхождения России во Всемирную торговую ассоциацию. Я прекрасно помню тот момент, потому что был автором письма, адресованного правительству, в котором содержалась рекомендация и обоснование вхождения в ВТО.

Раз государство само не способно вырастить внутреннего потребителя, мы как Ассоциация, которая создана для помощи бизнесу, решили сделать это за него. Мы помогаем бизнесу через профильные бизнес-объединения, например, создали Ассоциацию «Афанасий Никитин». Ее задача — развитие международного транспортного коридора «Север-Юг». Мы видим в этом большой потенциал для российского бизнеса. РФ находится на пересечении многих транспортных маршрутов. Сейчас это особенно актуально по нескольким причинам. У России есть опыт противостояния глобальным игрокам, нам по силам сыграть на противоречиях между крупнейшими странами-потребителями, обернуть ситуацию в свою пользу. Кроме того, именно сейчас в мире идет перекоммутация товарно-сырьевых потоков. Например, тот же Китай получал маски и многое другое через наши транспортные коридоры, что увеличило товаропоток в них на 3%, им удалось «раскачать» транскаспийский транспортный маршрут, который пролегает через Китай, Казахстан, акваторию Каспийского моря, Азербайджан, Грузию и далее Турцию и страны Европы. Долгое время в этих коридорах не было жизни, но потребление китайцев настолько велико, что им оказалось под силу вдохнуть в них вторую жизнь. Индия — быстрорастущий регион с огромным внутренним потреблением. Они только фисташек покупают на полтора миллиарда долларов США, а миндаля — на миллиард. И мы можем сейчас «переключить» на себя эти глобальные товарные потоки. Через внутрироссийские транспортные маршруты грузы в ту же Индию могут поступать на две недели раньше, чем через Суэцкий канал. Мы организовали встречу с индийской стороной, проанализировали товаропоток Суэцкого канала и посчитали, сколько контейнеров с грузом из него мы можем забрать на себя. Получается неплохая загрузка нашим, даже если индийская сторона перенаправит через РФ хотя бы 5% своего импорта.

Россия же, к великому сожалению, свои вертикальные транспортные коридоры раскачивает очень медленно: у нас нет ни портов, ни судов, ни автомобилей, колесных пар для железнодорожных перевозок, чтобы переключить эти потоки на себя. Нам нужна цифровая платформа диспетчеризации, мультимодальные логистические комплексы. Мы должны спросить у поставщиков, в каких точках на маршруте им нужны эти перевалочные пункты. Не нужно ничего самим придумывать, надо выяснить, что нужно потенциальному заказчику, и выстроить инфраструктуру под спрос. Сегодня же Россия этим не занимается, мы не готовы к перекоммутации товарных потоков — мы упускаем новые возможности, которые у нас возникают в связи с глобальным перераспределением мирового потребления. Когда мне говорят, что Каспий загружен на 9%, я отвечаю, посчитайте, насколько его можно загрузить, и задаю вдогонку вопрос: а зачем вы инвестировали 82 млрд рублей в строительство порта Каспия, если мост, через который можно попасть в порты, был построен еще в 1938 году, он давно должен был пойти под списание, он настолько древний, что должен был рухнуть еще пять лет назад, и он обязательно обрушится, тогда все порты будут парализованы. Но почему-то никто не задумывается над этим, хотя на строительство нового моста требуется гораздо меньше денег, чем для возведения нового порта.

— От чего сегодня надо защищать предпринимателей?

— От «красивописак» и «лозунговой» экономики, от технического подхода к ее регулированию, когда на бумаге все красиво, а на практике никто не знает, как делается бизнес.

— У вас интересный взгляд на пандемию, ее истоки и причины: «На излёте падения стоимости компаний владельцы эмиссионного центра (Ротшильды, Оппенгеймеры, Рокфеллеры и т. д. и приближенные к ним люди) обязательно постараются приобрести значительно подешевевшие компании. Начнётся колоссальное перераспределение собственности, в том числе с участием региональных и финансовых элит других государств. И цикл несбалансированного экономического развития в обнищавшем мире вступит в новую фазу». Вы считаете, что пандемия стала следствием намеренных действий группы лиц?

— Количество «мыльных пузырей», которые созданы в мире, громадно. Если раньше цепочки выглядели как «товар – деньги – товар», то сегодня: «бумага – бумага – бумага». Количество «бумажных» сегментов экономики, которые якобы обеспечивают ВВП, продолжает увеличиваться. В ряде фондов, учрежденных американскими толстосумами, есть специальный отдел вирусологов, которые подсчитывают, сколько планета выработала ресурсов, а сколько поглотила. Во время пандемии закрылись транспортные коридоры, произошел разрыв товарных цепочек, сократилось потребление, остановились производства — все это привело к тому, что количество вредных выбросов резко сократилось. Безопасность Земли — вопрос, который волнует многих состоятельных людей. Я не сторонник теории заговора, но есть интересные факты, которые стоит проанализировать. Например, один из вирусологов мне рассказывал, что COVID-19 можно легко синтезировать: для этого не нужна специальная лаборатория или огромные деньги, стоимость такой работы — тысяча евро; отследить, кто и какой вирус мог синтезировать у себя на кухне, нереально. Но вот что интересно: вирус появился в провинции Ухань — на пересечении миллиардных людских потоков. Я уверен, что богатейшие люди мира хотят сохранить «золотой миллиард», но они точно ищут способы, как «охладить» перегретую экономику. Раньше для этого затевали войны, сейчас это невозможно, поскольку ядерная война конечна для мира, в этих обстоятельствах вирус пришелся как нельзя кстати — это не может не вызывать вопросы.