Анатолий Вассерман: прорывы капитанов грантов

Автор: Анатолий Вассерман

Наука и техника должны развиваться широким фронтом.
В 1953-м Академия наук СССР признала своим действительным членом Льва Андреевича Арцимовича (1909.02.25–1973.03.01) за разработку советской технологии электромагнитного разделения изотопов (сам метод предложен на Западе, но наш вариант стал наименее энергоёмким) и руководство (начиная с 1951-го и до собственной смерти) советскими работами по управляемому термоядерному синтезу. Правда, заслуги публично не огласили: тогда во всём мире всё связанное с ядерной физикой было засекречено. Может быть, как раз поэтому широкой публике Арцимович более всего известен как автор (что, увы, не подтверждено надёжными документами) фразы «наука — лучший способ удовлетворения личного любопытства за государственный счёт».

Любопытство в науке (да и в техническом развитии) очевидным образом необходимо: без энтузиазма вряд ли возможно искать «то, не знаю что» и преодолевать трудности, заведомо не предвидимые заранее. Но раз оно нужно, вряд ли можно считать его сугубо личным чувством и на столь шатком основании пытаться экономить государственные средства.

Тем не менее в последние десятилетия такая экономия введена в нашу моду. Как обычно, на основе давно накопленного опыта немногих стран, всё ещё почему-то именующих себя развитыми.
Там с незапамятных времён источниками средств для научных трудов были по большей части энтузиасты да благотворители. Так, один из открывателей закона сохранения вещества и основателей современной химии Антуан Лоран Жан-Антуанович Лавуазье (1743.08.26–1794.05.08) для финансирования своих опытов (чего стоит хотя бы сжигание алмаза, доказавшее, что состоит он из того же углерода, что и графит) вступил в одну из компаний откупщиков — финансистов, выплачивающих государству авансом некий налоговый сбор, а потом с изрядной лихвой собирающих его самостоятельно. За что и был казнён в ходе Великой Французской буржуазной революции, порождённой, помимо прочего, кризисом налоговой системы государства. А выдающийся физик и химик Хенри Чарлзович Кэвендиш (1731.10.10–1810.02.24) истратил на свои разнообразные эксперименты ощутимую долю наследственного состояния. Увы, он опубликовал лишь малую часть полученных данных, так что многое открытое им носит имена последующих исследователей. Его дальний родственник Уильям Уильямович Кэвендиш (1808.04.27–1891.12.21) в бытность свою (с 1861 г.) канцлером Кэмбриджского университета выделил (в 1874 г.) изрядные личные средства (1858.01.18 он стал седьмым герцогом Девонширским, а в те времена высокие титулы были неразрывно связаны с громадным доходом) на создание и деятельность лаборатории своего имени, где к моменту написания данной статьи успели поработать уже 29 лауреатов Нобелевской премии.

Накопленный Западом опыт в сочетании с очевидной нехваткой людей, способных самостоятельно добывать средства на собственные сложные труды (в общественных слоях, откуда вышли Лавуазье и Кэвендиши, хватает занятий, помимо науки), породил грантовую систему финансирования научных исследователей. Источники денег бывают разные: государство, аккумулирующие частные средства фонды, крупные индивидуальные благотворители… Механизм же их распределения один и тот же: эксперты порознь или коллективно рассматривают заявки, расставляют приоритеты и по своим соображениям определяют, кому, сколько и на какой срок работы выдать.

На первый взгляд вроде бы логично: кто кроме специалистов может сопоставить значения разных направлений работ? Но, как водится, второй взгляд выявляет немало тонкостей. В частности, эксперты — тоже люди. Значит, подвержены манипуляциям, отработанным в сфере коммерческой и политической рекламы. А ведь она — отдельная специальность, требующая отдельных талантов: далеко не всякий учёный (как и не всякий коммерсант) может хотя бы правильно выбрать себе рекламного агента. Вот и достаются гранты тем, кто удачнее расхвалит свою предстоящую деятельность.

Для экспертизы привлекают специалистов соответствующего профиля, причём с изрядным накопленным опытом. Он включает собственные исследования, профессиональные и личные связи с коллегами… Соответственно, решения каждый принимает с учётом интересов — своих и своего круга. Можно и друга поддержать, и конкурента придержать. Расширение экспертной комиссии мало помогает: в каждой конкретной отрасли серьёзные деятели знакомы между собою если не напрямую, то хотя бы по публикациям (и на публикации многих коллег опираются в собственной работе).

Мало помогают грантовыдаче и наукометрические расчёты. Скажем, индекс цитируемости легко накрутить в рамках единой научной школы, чьи участники естественным образом ссылаются друг на друга куда чаще, нежели на коллег из других группировок. Правда, такую взаимоподдержку можно выявить подробным анализом, но соотношение значимостей самих школ он не выявляет.
И все подобные субъективные факторы вместе взятые меркнут на фоне объективной проблемы — взаимосвязей и взаимозависимостей.

Григорий Яковлевич Перельман объяснил свой отказ от престижнейших премий за решение фундаментальной математической задачи (доказательство гипотезы Пуанкаре) тем, что в своей работе опирался на результаты и предположения многих десятков коллег, так что наградить следует всех, без чьих трудов его достижение было бы невозможно. Причём львиная доля использованных им публикаций посвящена не самой гипотезе, а множеству иных задач, порою вовсе не связанных с топологией — закономерностями поведения поверхностей и тел при непрерывных деформациях: Пуанкаре предположил, что в пространстве любой размерности любое тело без отверстий можно перевести в сферу, и его предположение к моменту начала работы Перельмана уже доказали для любого числа измерений, кроме привычного нам — 3. Любой грамотный учёный знает, сколь часто приходится заглядывать в новинки по тематике, выходящей далеко за пределы его текущего исследования.

Кстати, многие наукометрические методы — вроде индекса Хирша — отбрасывают вниз узкие направления, вроде бы важные лишь ближайшим коллегам, но в конечном счёте обеспечивающие подход ко множеству задач. Вероятность грантовой поддержки таких трудов пренебрежимо мала. Вдобавок наукометрия занижает значение публикаций начинающих учёных, что Хирш отметил для своего индекса в той же статье, в которой его и предложил, особо нуждающихся в поддержке со стороны, ибо традиционные возможности заработка у них малы.

Грантовая система напоминает блицкриг (от немецкого Blitz — молния, Krieg — война): сосредоточить силы на узком участке, направить в прорыв быстроходные войска и гулять по незащищённым тылам, лишая фронт снабжения. Правда, если на фронте успеют ударами во фланги закрыть пролом, без снабжения вскоре останутся прорвавшиеся. Но главное —
 в природе нет незащищённых тылов, и фронты от прорыва не рушатся.

Мир целостен. Всё наблюдаемое разнообразие явлений и процессов порождается взаимодействием сравнительно немногих закономерностей, поддающихся изучению и пониманию — науке. Уже понятые механизмы взаимодействия закономерностей использует практика. Формирование в XVII веке науки в современном понимании — с экспериментальной проверкой гипотез — уже через век породило революцию в технике. Та, в свою очередь, также требует целостной картины мира: как фундаментальные открытия происходят на стыке многих научных специальностей, так и существенно новые разработки требуют привлечения идей и средств из многих разных технических направлений.

Увы, вот уже полвека на коллективном Западе и четверть века у нас (в России в целом и Российской Федерации в частности) по многим серьёзным общественно опасным экономическим и политическим причинам образование разворачивают от формирования (с незапамятных времён главной — хотя и не формулируемой явно — цели) к разрушению целостной картины мира. Популярность грантовой системы в нынешней организации науки — не только одно из последствий, но и один из инструментов этого разрушения. Как член комитета Государственной Думы по просвещению участвую в восстановлении образовательной системы, нацеленной на создание целостного мировосприятия. Тех же, кто лично или в составе организаций поддерживает науку, прошу обращать внимание, прежде всего, на широкие, в идеале междисциплинарные, планы.