Надо создавать своих героев

Интертеймент — гигантская сфера развлечений. Здесь и кино, и театр, и телевидение, и шоу-бизнес. Мощнейшая индустрия, в которой всегда бурлила жизнь, зарабатывалась гигантская прибыль. Цифровой мир разделил интертеймент пополам — на онлайн и офлайн, и теперь они идут каждый своей дорогой. Пандемия заморозила жизнь одних и дала новый стимул к развитию другим. Зрительные залы, музыкальные площадки и танцполы опустели. Возвращается ли в них жизнь? Что сегодня выбирает зритель: интертеймент по персональному запросу наедине с гаджетом или эффект личного присутствия и сопереживания? «Федеральный Бизнес-журнал» спросил об этом Алексея Пеганова, продюсера и основателя продюсерского центра «Триумф».

Любое касание с миром развлечений захватывает, особенно когда узнаешь, что твой герой в прошлом выходил на одну сцену с Майей Плисецкой, танцевал в классическом русском балете, а потом создал один из самых успешных продюсерских центров в мире.

По версии журнала Forbes, продюсерский центр «Триумф», созданный нашим сегодняшним собеседником Алексеем Пегановым, вошел в десятку крупнейших в мировом рейтинге. Триумф занимается разработкой и постановкой семейных и детских мюзиклов по всему миру. Сегодня продюсер Алексей Пеганов развивает больше десятка новых проектов, среди них и Дом блогеров, и создание 3D-мультфильмов. Он верит, что выпускники его Emotion House станут настоящими суперзвездами, и мечтает создать «русский Дисней». Говорим с Алексеем о конкуренции с онлайн-миром, блогинге как новом виде саморазвития и мире развлечений, в котором он хочет создавать детские проекты мирового уровня.

— Почему не сделали бизнес на балете?

— Балет — это не бизнес. Это первое. Потом, я не чувствовал, что могу стать успешным бизнесменом в этой сфере. Когда я получил травму, я пытался отстраниться и уйти из балета.

— Это было настолько болезненно?

— На тот момент мне казалось, что да. Потом я подумал: зачем стремиться пролезть в сферу, которая уже перенасыщена предложениями. Мюзиклы — узкая ниша, я решил, что в ней у меня будет больше шансов добиться успеха, чем в том же балете, где гастролирующих частных трупп расплодилось, наверное, несколько тысяч по
 стране.

— Известны и весьма успешные бизнес-проекты в балете — та же Ильзе Лиепа (она была одной из персон с обложки ФБЖ) нашла свою нишу в балетном бизнесе и успешно ее
 развивает.

— За ней великое имя ее отца, ей было легче пробиваться. Я же громкого имени в балетном мире себе не заработал, рано ушел и просто не видел себя в этом качестве.

— Это был рациональный или эмоциональный выбор?

— Я смотрел на всех этих несчастных танцовщиков, которые гастролируют за копейки, и понимал, что хочу большего для себя. Не все в балете могут зарабатывать хорошо. Есть Большой театр и его труппа, а есть все остальные. Мой выбор был продиктован еще и тем, что мне очень хотелось делать что-то для детей.

— Если бы вы не травмировались, долго бы еще оставались в балете?

— Еще до травмы, как раз будучи на гастролях в США, я уже активно искал пути, чтобы начать свое дело, много общался, обменивался контактами. Я уже знал, что организую что-то свое. Травма стала своего рода знамением, что пора уходить и начинать делать что-то другое, свое. Физически я, конечно, мог восстановиться, но это событие стало большим намеком на то, что мои отношения с балетом должны закончиться. Наверное, были и личные амбиции, мне хотелось быть не на задворках третьесортной труппы, а делать что-то важное, нужное, хотелось быть заметным, чтобы мой вклад ценили.

— За что вы благодарны балету?

— За колоссальный опыт. Я смог часть себя и своего таланта подарить людям. Но самое главное, что благодаря балету я понял театр изнутри и снаружи, чем он дышит. Балет дал мне такую веру в будущее, осмысление и понимание всех процессов, в том числе и бизнеса. В балете все стремится к четкости, филигранности, как и в бизнесе. Ты хочешь и должен быть лучшим, по-другому нельзя.

— То есть балет сделал из вас педанта, который всегда стремится к идеалу?

— На 100% да. Я педант по отношению к работе и к себе.

— А в бизнесе?

— В бизнесе я это называю требовательностью, но все-таки стараюсь «не разрывать людей на части», их надо ценить, хотя это понимание пришло ко мне, если честно, не сразу. У меня был период в жизни, когда я неправильно относился к своей команде, многих хороших людей я потерял, мне просто не хватало опыта.

— Почему люди уходили от вас?

— Я загонял их в рамки, в которых они не могли реализовываться, заниматься творчеством. Прошло 15 лет с того момента, как я начал заниматься своим делом. Сейчас я точно знаю, что в бизнесе важны две вещи: люди и деньги.

— С чего начинался ваш бизнес?

— С елок, создания новогодних программ —
 это был 2006 год. Я организовывал театрализованные новогодние представления в театре им. В. Маяковского. Я приобрел права на постановку «Принц Щелкунчик», поставил ее, продавал билеты, отвечал за организацию. Это был довольно примитивный вариант собственного бизнеса. Я быстро понял, что меня категорически не устраивает качество готовых проектов: декорации скучные, костюмы так себе, актерская игра далека от высоких стандартов театрального искусства. В целом все смотрелось очень ущербно. Тогда, честно скажу, мне было стыдно за постановку. Я принял решение ставить свои музыкальные спектакли, чтобы у меня была возможность контролировать весь процесс с момента замысла. Я не хотел больше никогда испытывать стыд перед зрителем, особенно перед детьми, для которых я буду создавать мюзиклы.

— Вы начинали на собственные средства, или у вашего первого проекта был инвестор?

— Не было никаких инвестиций. Механизм был прост: продажи билетов запускались за полгода до представления, на его создание и репетиции уходило три месяца, вырученные от продажи билетов деньги тут же вкладывались в костюмы, нанимались актеры, начинались репетиции. Да, это был большой риск, но он себя оправдывал. Мне помогала моя вера в дело, очень хотелось сделать хороший проект, поэтому я рисковал.

— С тех пор многое изменилось в подходах к управлению проектами?

— Я часто оглядывался назад, анализировал свой старт. Я понимал, что мне не хватает системности, структурированности. Долгое время я оставался, прежде всего, творческой единицей, не практиковал системный подход в делах. Сейчас я уверен, что стихийность, хаотичность в принятии решений не приведут бизнес к успеху. Я не сразу научилась понимать ценность людей, не умел ценить деньги. Был неоправданно расточителен в этих смыслах —
 разбрасывался заработанным и не дорожил
 командой.

— Как же вам тогда удалось добиться успеха?

— То, что я точно умел делать хорошо с самого начала, — просчитывать смету расходов. Я практически всегда знал, где проходит та линия, за которой не будет окупаемости проекта. Я всегда имел два расчета — на самый провальный и самый успешный случай. Точка безубыточности мне была понятна всегда. Вот уже много лет эта формула, по которой я работаю, меня не подводит. Это мой «золотой ключик». Единственное, что откорректировало время, — процент наполняемости зала, при котором я окупаю проект. Раньше это было 40–45%, сейчас 30%. Добиться этого удалось благодаря опыту и качеству постановок.

— Что еще изменилось в лучшую сторону с точки зрения менеджмента проектов?

— Я научился управлять командой — теперь люди остаются со мной на долгие годы. Многие из тех, кто сейчас у меня работает, пришли шесть и более лет назад. Я даю им развиваться, мотивирую. В творческих профессиях по-другому нельзя, иначе происходит деградация, и актер становится неинтересным зрителю.

— Вы перестали быть творческой единицей, стали бизнесменом. Сожалеете о такой внутренней перемене?

— Я долгое время этого не осознавал, ведь я всегда участвую в творческом процессе, знаю изнутри все наши постановки, мне казалось, что во мне по-прежнему много творчества.

— Управление командой творческих людей требует особого навыка?

— Важно собрать команду единомышленников, которым ты можешь доверять. Твой сотрудник может быть хорошим актером, но мне этого мало, он должен быть хорошим человеком, с которым у нас одинаковые жизненные ценности. Порядочность для меня очень важна.

— Важнее таланта?

— Да, я быстро принимаю решение расстаться с человеком, который меня подвел. О важных, принципиальных для меня позициях в работе я всегда стараюсь договориться на берегу.

— Приходилось ли вам как руководителю подводить людей? В прессе писали, что в вашем продюсерском центре были задержки по зарплате. Этот кризис был вызван пандемией?

— Мы многие годы не задерживаем выплаты сотрудникам. Да, пандемия по нашему бизнесу ударила довольно ощутимо, но свои обязательства перед коллективом я выполняю.

— Каковы для вашей компании последствия пандемии?

— Рынок, на котором мы работаем, сжался, но в этом есть и плюс: на нем остались только профессионалы, сильнейшие, произошла кристаллизация, на плаву остались только те, кто действительно востребован, кто шел к успеху долгим путем. Я всегда говорил, что я как раз из таких. Мне никогда не был интересен сиюминутный, разовый успех. Я хотел делать качественные мюзиклы, развиваться в этом направлении. Когда мы только начинали создавать свои музыкальные постановки, билеты на аналогичные спектакли стоили 300–500 рублей. Благодаря качеству шоу мы смогли поднять эту планку. Сегодня зритель готов платить за билет на наш мюзикл от 500 до 3000 рублей.

— Ваша цена адекватна рынку? Инфляция в тарификации присутствует?

— Мы не повышали цены последние пять лет, при этом мы окупаемся и сохраняем льготы для многих категорий зрителей.

— Во что инвестируете прибыль?

— У меня есть давняя мечта: хочу, чтобы мои мюзиклы увидел весь мир, и я ее уже реализую. Так совпало, что буквально перед пандемией мы сверстали гастрольный график по 33 странам мира. Мы отрепетировали постановку на нескольких языках, но не смогли поехать на гастроли по понятным причинам. Но что важно: ни одна страна не отказалась от работы с нами, все перенесли спектакли, ждут, когда границы откроются, и мы сможем приехать и показать наш мюзикл. Это огромный кредит доверия нам, нашему продюсерскому центру, качеству нашей работы. Мы собираемся в Швейцарию с мюзиклом «Бременские музыканты», так там, несмотря на разгар пандемии, по-прежнему полным ходом идут продажи билетов — люди ждут нас. В нас верят и зрители, и прокатчики. Последние покупают наши мюзиклы вслепую, потому что доверяют нам. Проекты, которые мы только анонсировали, но они еще не вышли в свет, уже проданы, так было с мюзиклом «Аладдин». Это позволяет нам развиваться, делать новые проекты, инвестировать в себя.

— Вы смогли психологически адаптироваться к обрушению планов, надежд? Как вы пережили все эти изменения в бизнесе?

— Я универсальный солдат и всегда сегментирую бизнес-цели, ищу способы диверсификации рисков. А еще я опытный рыбак, поэтому всегда «раскидываю пять удочек», на одну из них точно поймаю рыбу. Конечно, не последнюю роль играет везение, важна устойчивость команды. Но именно сейчас мы как никогда раньше инвестируем в новые проекты. Мы начали работу над созданием собственного мультипликационного фильма, точнее, сразу нескольких, купили дом для проекта «Emotion House». Все это — инвестиции, которые принесут первые плоды через несколько лет.

— Запуск ваших новых проектов пришелся как раз на пандемию, риски оправданы?

— Я активно искал новые возможности, запустил двенадцать новых проектов именно за последние два года. Я благодарен пандемии, ведь не будь этого кризиса, мы не избавились от бюрократии. Зато теперь мы выработали системные подходы к управлению бизнес-процессами, многое стало проще. Пандемия подтолкнула компанию к переходу на новый уровень управления, мы были к этому готовы, не хватало последнего толчка, нам стало намного легче работать.

— В каком из проектов вы видите большую перспективу? Где сегодня точка приложения ваших максимальных усилий?

— В семье всегда больше заботятся о младшеньких, потому что они требуют больше внимания и заботы, с проектами то же самое.

— Какой из ваших проектов «младшенький»?

— Безусловно, Дом блогеров «Emotion House», в который мы отобрали талантливых ребят — будущих звезд. Мы провели жесткий кастинг. Выбирали участников не по количеству их подписчиков в TikTok, искали в них талант, горящие глаза. С обитателями дома работает профессиональная команда вокалистов, хореографов, преподавателей актерского мастерства. Это наша «фабрика звезд», но с более серьезным, системным подходом. Репетиции у ребят — не три раза в неделю, как было на Фабрике, а каждый день.

— Участники платят за проживание, обучение?

— Нет, ни копейки, но они живут в Доме блогеров по жестким правилам, должны соблюдать регламенты. Мы вкладываем в них не только деньги, но и душу, талант.

— Какова конечная цель проекта?

— Сделать из его участников звезд.

— В начале интервью вы сами сказали, что в творческой профессии либо ты первый, либо уходи. Не каждый станет звездой, ведь так?

— Никогда не угадаешь, кто станет популярным. Очень часто «выстреливают» те, на кого не делают ставок. Это лотерея, случай, подкрепленный врожденными данными.

— Вы не думали о том, что ваш проект может считаться образовательным, такая школа современных искусств?

— Я в шутку называю наш Дом блогеров «исправительно-трудовой лагерь особого режима». Шутки шутками, но артистическая школа дает серьезную закалку. Вы меня разбудите ночью, я буду танцевать, словно я на сцене, по первому звонку. Сцена — это жесточайшая дисциплина. Нас научили превозмогать себя, концентрироваться в нужный момент. Выпускники Дома блогеров «Emotion House» пройдут великолепную школу выживания и всестороннего развития. Многие из них в свои 16–17 лет не знают, кто написал «Войну и мир», нашим преподавателям приходится и это рассказывать. Современная молодежь хочет учиться лишь тому, что ей интересно, но она стремится к развитию, много занимается самообразованием. Мы же выросли в жестких рамках, навязанных системой образования. Сейчас возможностей гораздо больше, ты не обязан идти против себя.

— Велик ли ваш личный, персональный вклад в обитателей Дома блогеров?

— Я глубоко погружен в проект, хотя мог бы этого не делать. Уже не раз задавал себе вопрос: а действительно ли мне это надо, зачем? Представьте, ведь в Доме живут подростки — сложный возраст. Многие — из детских домов, психологически не устойчивы, но они остаются детьми, требуют внимания и участия. Надежды многих из них уже обмануты, хотя, казалось бы, они только начинают жить. Потухший взгляд ребенка — всегда признак обманутых
 надежд. С такими хочется работать особенно тщательно, чтобы возродить в них надежду, вернуть веру в людей. Мы делаем это с помощью творчества.

Я всю жизнь работаю для детей, это точно мое призвание, мне другого не надо, мне с ними интересно.

— Как вы воспринимаете современных блогеров?

— Как факт сегодняшней жизни. Именно в период пандемии мы стали искать новые возможности. Вдруг на волне локдаунов и самоизоляции «рванул» TikTok. Мы увидели, что кто-то научился монетизировать себя и на этой площадке. Блогинг — реальный инструмент бизнеса. Все крупные компании представлены в том же TikTok, из социальной сети для подростков он превратился в рекламную площадку. Среди моих бизнесов есть рекламное агентство, которое специализируется на продвижении в социальных сетях, работе с блогерами. Сейчас для бизнеса именно они — цель №1 для раскрутки. Цифровая индустрия поглощает все.

— Нет ли у вас опасений, что она поглотит и ваш бизнес, и в скором времени зрительные залы опустеют?

— После пандемии зритель с особым удовольствием приходит на спектакль. Мы возобновили работу, и впервые за многие годы у меня не осталось пригласительных даже для своих. Продано все. Но я прекрасно понимаю, что конкуренция будет нарастать. Вспомните про «пять удочек» и новые проекты, о которых я вам уже рассказывал.

— С кем из конкурентов в России и в мире вы считаетесь?

— Детских проектов по миру много, но качественных среди них почти нет. Самый крутой детский мюзикл я видел на Бродвее. Но, вы не поверите, и Бродвей уже не тот. Король Лев, Аладдин — это были фантастического уровня проекты, но это осталось в прошлом.

— Чего не хватает иностранным мюзиклам?

— Нет классных идей, сценариев — с этим беда во всем мире, наступил всеобщий дефицит продуманной режиссуры.

— Когда вы отбираете материал, ориентируетесь только на классику?

— Думаете, я боюсь авангардных постановок? В искусстве любой шаг должен быть оправдан. Детям должно быть понятно действие. Мы экспериментируем, но в рамках разумного, понятного зрителю.

— Все ваши проекты связаны с музыкой, но механика бизнеса у каждого своя. Создание мультфильмов и мюзикла — это принципиально разные вещи. Вы в каждый проект вникаете до мелочей?

— Перед тем как начать создание мультфильма, я пять лет искал людей, собирал команду. Чтобы гарантировать качество, я обязан вникать во все нюансы. Да, вы правы, придумывать мультфильм  оказалось совсем непросто, мы полгода рисуем главного персонажа, работаем над его визуальным образом.

— Вы хотите построить серьезный мультипликационный продакшн, или это разовый проект?

— Мы работаем над созданием сразу трех мультипликационных фильмов, все они в формате 3D и будут музыкальные. Я уверен, что они станут хитами. Мультики, в которых много музыки, обречены на успех. Музыка продвигает, продает все, это самый сильный инструмент
 продажи.

— Какая у вас бизнес-мечта? Для чего зарабатываете деньги?

— Я не мечтаю о деньгах. Нельзя делать стремлением жизни сами деньги. Прежде всего, я делаю то, что мне нравится, — это моя цель, она мне позволяет зарабатывать деньги. Хорошо, что получается.

— У мюзиклов есть будущее в России?

— Только здесь оно и есть. Россия — самый перспективный рынок для развития музыкальных проектов. Именно у нас есть душа, талант, музыкальность, идеи. Мы хотим создать в России «русский Дисней» — продакшн-студию высочайшего уровня. Надо создавать своих героев, у нас все для этого есть.