Без врага не выжить...

Россия вступает в 2017 год с большими надеждами в сфере внешней политики. Успехи в Сирии позволяют Кремлю предполагать, что его ставленник удержится у власти в Дамаске. Всё глубже погружающаяся в коррупцию Украина окончательно перестала быть ориентиром даже для самых либерально настроенных россиян. Пророссийские кандидаты победили на выборах в Грузии, Молдове и Болгарии. Европейский Союз вступил в новую кризисную фазу на фоне референдумов в Великобритании и Италии, а «на подходе» – многообещающие выборы во Франции и Германии. В.Путин побывал в Японии, возродив ожидания заключения мирного договора и нормализации отношений со страной, крайне необходимой для ускоренного развития нашего Дальнего Востока. Наконец, победа Д.Трампа вызвала у отечественной политической элиты настоящую эйфорию.
Наступит ли во внешней политике период «новой разрядки», неожиданно сменяющий доминировавшие ещё вчера ожидания не то «холодной», а не то даже «горячей» войны между Россией и чуть ли не всем остальным миром? Конечно, это представляется крайне желательным – но от того, к сожалению, не становится очевидным. При этом обычно специалисты по внешней политике обращают внимание на то, что число глубинных противоречий между Россией и её партнёрами не уменьшилось, а новые лидеры в сопредельных странах, в первую очередь, будут стремиться соблюдать свои национальные интересы, и только по «остаточному принципу» дружить с Россией.
Вполне вероятно, что так оно и есть – однако имеется ещё одна проблема, на которую обращается незаслуженно мало внимания, и эта проблема вовсе не чья-то, а самая что ни на есть наша.
Если кто не заметил, в последние годы воинственная и милитаристская риторика была особенно широко распространена в России, а не в Европе или в Соединённых Штатах. Конечно, в политических и экспертных кругах обсуждались и санкции против России, и меры поддержки Украины, и сдерживание российской «агрессивности», но интересовало это только специалистов. Запад жил проблемами налогов и здравоохранения, пенсионного обеспечения и миграции, а вовсе не противостоянием на Донбассе или войной в Сирии. Напротив, в России темы враждебного окружения, необходимости очередного сплочения вокруг власти, идеологической чуждости нам остального мира и нашего «духовного» величия были самыми обсуждаемыми, если не сказать – абсолютно доминирующими.
Причина этого достаточно понятна. Что произошло в России за последние три года? Да, взяли Крым, повоевали на востоке Украины и в Сирии. Но при этом экономика – даже по официальным (возможно, приукрашенным) данным Росстата, сократилась по сравнению с 2013 г. на 3,6% в обесценившихся рублях и на 32,9% в долларах по рыночному курсу (по расчётам МВФ, октябрь 2016 г.). Реальные доходы граждан упали за тот же период на 9,8% (Росстат). В 2016 г. россияне позволили себе купить на 43,8% меньше новых автомобилей, чем в 2013-м (по данным Ассоциации европейского бизнеса в России). Мало-помалу в стране полностью отказались от частной пенсионной системы, недавно заморозив её активы в очередной раз – причём сразу на три года. В нашей «высокодуховной» стране бушует эпидемия ВИЧ – заражены более 1,1 млн. человек, а число диагностируемых новых случаев достигает 100 тыс. в год (см.: https://lenta.ru/articles/2016/11/02/hiv/). Сплочения союзников и друзей также не наблюдается: торговля со странами ЕАЭС по итогам первых трёх кварталов 2016 г. снизилась к аналогичному периоду 2012 на 42,8%, что лишь немногим лучше снижения общего внешнеторгового оборота на 45,9% (рассчитано по данным ФТС). И вряд ли стоит надеяться на скорое улучшение: для экономического роста нужны инвестиции, а они у нас снизились за три года уже на 14,2% (по данным Росстата и Минэкономразвития), тогда как сама экономика, повторю, потеряла всего 3,6%. И значит, худшее ещё впереди.
Чем объяснялись эти и многие другие проблемы? Как ни странно, но чаще всего именно происками и кознями западных стран. Понятное дело, это они спровоцировали гражданскую войну в Сирии и майдан в Киеве; они же после справедливого российского вмешательства ввели против нас санкции; в результате их манипуляций упали цены на нефть; это они «вбрасывают» нам декадентские ценности и фальсифицируют священные страницы нашей истории. Само собой, они окружают Россию кольцом возрождаемых военных баз и ведут подрывную деятельность внутри страны через организации, совершенно справедливо относимые к иностранным агентам. Для противостояния им нам пришлось только в этом году потратить 3,1 трлн. рублей на военных и 2,1 трлн. – на полицейских и спецслужбистов, что в 4,9 раза превысило федеральные расходы на образование и здравоохранение.
И вот наступает «разрядка». Что происходит в нашей экономике? Отмена санкций немедленно играет на повышение курса рубля – скорее всего, до 50-52 руб./долл. Первым же следствием становится снижение рублевых доходов федерального бюджета от экспорта энергоносителей (пошлины тут номинированы в долларах) на 700-750 млрд. рублей в год. Одновременно резервные фонды (также хранящиеся в валютных активах) сокращаются на 1,3-1,4 трлн. рублей. При этом иностранные инвесторы не приходят в нашу экономику: они ориентируются не столько на санкции, сколько на цены на нефть, сбалансированность бюджета и покупательную способность населения, а здесь ничего не изменится. При этом мы отменяем свои «контрсанкции», на прилавках появляется дешевая европейская еда, наметившийся рост в сельском хозяйстве останавливается. С ростом курса рубля потребители снова переключаются на импорт. Но самое важное не в этом. В 2017-м и даже в 2018-м годах экономика не имеет внутренних источников роста; пресловутое «дно» не пройдено – и чем сможет власть объяснить продолжающиеся неудачи? Разгулом коррупции? Но ведь это президент и его ближайшие подчинённые в разное время назначили тех, кого сейчас «пачками» арестовывают и сажают. Происками недобросовестных предпринимателей? Но ведь доля государственных предприятий и банков в российской экономике превысила 70%. Чем ещё? Наследием «лихих 90-х»? Так уж выросло целое поколение, для которого то время – что для большинства современников перестройки 1913-й год. Я уверен, что в Кремле активно думают об этом – и пока ответ не придуман, примирение с Западом несёт больше минусов, чем плюсов.
Или возьмём неэкономические аспекты. Годами «правильные» политологи, попы и активисты клянут «загнивающую» бесстыжую Европу. И вдруг в большинстве европейских стран приходят к власти люди, прямо или косвенно финансировавшиеся и поддерживавшиеся Кремлём. С ними приходится дружить – но ведь от смены власти европейские общества не вернутся ни к средневековой воцерковлённости, ни к нравственности позапрошлого века. Значит ли это, что западный мир перестал представлять угрозу нашей культурной самобытности? А если в Европе победили консерваторы, и её можно считать «правильной», то кто находится у власти у нас? Ретрограды? Мракобесы? Вопросов и тут оказывается намного больше, чем ответов. Это пока у нас с Европой разлад, в телевизоре умиляются открытию патриархом нового православного храма в Париже. А если «мир-дружба-жвачка»? Тогда наезды на европейские выставки в Москве, которые то ли казаки, то ли черносотенцы считают аморальными, вряд ли будут возможным приёмом консолидации общества вокруг «правильных» ценностей и лидеров. Да, можно будет какое-то время говорить, что российский консерватизм покорил Европу, но потом всё равно придётся заняться имеющимися в стране реальными проблемами, которых меньше не становится…
Как раз в эти дни исполняется 25 лет мирной кончины Советского Союза. Великая держава, которая десятилетиями стойко переносила дефицит и лишения, обусловленные необходимостью выживания в условиях «навязанной нам гонки вооружений» и «агрессивных посягательств империалистов», разрушилась всего через несколько лет после того, как советские люди поняли, что внешний мир – не враг, и что проблемы страны порождены кем-то иным. Конечно, Россия – не СССР; мы давно не живём в условиях информационной закрытости и имеем гораздо больше свобод и возможностей. Однако не стоит сбрасывать со счёта, что возможность достигать индивидуального успеха, пусть и не вмешиваясь в политику, была основой «первого путинского консенсуса», который кончился ещё на Болотной. В основе второго, действующего и по сей день, лежит, напротив, именно идея примата коллективных ценностей над индивидуальными, мысль об «осаждённой крепости» и желание отстоять страну от внешних посягательств. И В.Путин – достаточно талантливый политик, чтобы понимать: первая парадигма прекрасно работает в период экономического подъёма, тогда как вторая не может не использоваться в годы хозяйственного спада. Он помнит – и постоянно подчёркивает – «трагедию» советского коллапса, и поэтому постарается не повторять прежних «непродуманных» решений.
Экономически слабая авторитарная система, не способная признавать собственные ошибки, безусловно требует наличия внешнего врага. Поэтому не приходится удивляться тому, что агрессивная риторика (про практические действия я умолчу) режима начала проявляться не только тогда, когда, как часто отмечают, по всему арабскому миру прокатилась волна переворотов – но также и тогда, когда стало ясно: Россия вступает в новый экономический кризис, не оправившись от предыдущего. Противостояние с Западом – более заметное, несмотря ни на что, на словах, чем на деле – важнейший элемент, который сегодня цементирует страну и позволяет власти жить, не слишком задумываясь о будущем, контуров которого она не понимает.
Современная Россия может выжить без экономического роста – но не без ощущения внешней угрозы. И поэтому враги – что бы они сами по себе ни делали и на какие бы уступки Москве они ни шли – в ближайшее время не могут исчезнуть. Пропагандисты и агитаторы пусть не беспокоятся о своих заработках. «Разрядки» не будет.